– Лола? – вскинул черную бровь эльф.

Но она лишь многозначительно стрельнула глазами в его сторону, мол, потом, братец, потом… все расскажу за чашечкой свежего зора. Тебе уж точно. Почти все!

Ирридия, даже не пытаясь выйти из-под крыла послушной тени, проводила задумчивым взглядом исчезнувшую за поворотом компанию и, пожав плечами, растворилась в привычной среде. Онемение, возникшее от близости девчонки Карти, быстро прошло благодаря крови ее дяди, флягу с которой эмпира взяла с собой на дело. Хорошим лекарством все-таки был глупый блондинчик. Жаль, что не удалось его вытащить из лап этой компании. Но связываться сразу с двумя магами, драконом и зор-зарой в битве за полудохлого Стефана? Нет уж… Пусть сам выкручивается! Ну а если все-таки выкрутится, может, потом она и выкрадет свою личную «кормушку». Для того чтобы делиться красной жидкостью, особого здоровья не требуется. Главное, чтоб дышал.

Глава 7

Единственный магический огонек парил в туманном сумраке. Его яркий желтоватый свет выхватывал из темноты только небольшой кусочек пространства. Под головой мужчины, развалившегося на волшебном драконе-облаке, лежала свернутая валиком шуба. Сам же он служил подушкой для мирно спящей изобретательницы. Ашель удобно устроилась на его груди, уткнувшись носом в распахнутый ворот рубашки. Длинные мужские пальцы, поблескивая золотистыми искорками чар, медленно перебирали пряди девичьих волос, осторожно подпитывая их хозяйку живительной энергией. Именно благодаря ей малышка продержалась так долго, не чувствуя жажды, голода и прочих человеческих потребностей. Даже вполне обоснованная усталость после стрессов минувшего дня отступала под действием драконьей магии. Вот только у самого дракона тоже были нервы и чувства, которые давали сбой при виде бодрой изобретательницы, готовой с энтузиазмом исследовать каждый клочок однообразного пространства, вместо того чтобы интересоваться собственным соседом. Когда Ашка, вдоволь налетавшись на спине ящера, поймала случайно проплывающее мимо облачко и поняла, что из него, как из снега, можно лепить разные формы даже без участия магии, Арэт только вздохнул. Сменил облик, прилег рядом с девушкой, а через некоторое время решительно наслал на нее легкие сонные чары и, уложив головой себе на грудь, искренне пожалел о том, что этот серо-сизый зоопарк, созданный руками изобретательницы, не обладает функцией обычных туч – освежиться сейчас блондин не отказался бы. И дело было вовсе не в потрепанной рубашке, прошедшей крещение разгромом в его логове. Просто наблюдать за Ашель оказалось довольно сложно. Сначала это было приятно и забавно, потом мучительно сладко, и в конце – абсолютно невыносимо! А она, увлеченная, своим занятием, даже не понимала, что с ним творилось. Зачем-то нацепив на нос любимые лиловые очки и стянув с плеч пятнистую шубку, девушка воодушевленно мяла податливый туман, на ощупь больше похожий на влажную вату, и лепила из него причудливых животных. Словно ребенок на зимней прогулке! Вот только совсем не детскими были ее плавные движения, грациозный поворот головы и взгляд… фанатично-счастливый, будто эти дурацкие облака являлись пределом ее мечтаний. А он смотрел и думал, что тоже нашел свой предел мечтаний и… этот деятельный «предел» совсем не хотел уделять ему должного внимания.

Изобретательница, творческая личность, чудо желтоглазое… Как же он хотел схватить девушку в охапку, завалить на спину призрачного дракона и целовать до тех пор, пока она напрочь не забудет про нехватку каких-то там приборов, блокнотов и прочих подручных средств для ведения записей по новым формам жизни, неизвестным в их мире. И зачем Арэт только ляпнул ей, что облака живые? Молчал бы в тряпочку, глядишь, Ашка поигралась бы с ними и бросила. А так – пожинал плоды собственной болтливости. А еще плоды неудовлетворенности и уколы уязвленного самолюбия. Он ее по ручке погладит – она шипит: не мешай, мол, видишь, я занята. Он ей на ушко комплимент – она ему несильный тычок в бок и скептическое «ну-ну». На объятия – ворчливое: «Подожди, мешаешь», на щекотливые вопросы – уход от темы, на поцелуй… ну вот после поцелуя, собственно, Арэт и усыпил изобретательницу. Просто потому, что она неожиданно ответила, и он понял, что так просто уже не остановится, а под пристальным наблюдением всего этого «зверинца», слепленного Ашкой, предаваться любовным играм оказалось неловко даже древнему ящеру, который раньше считал, что смущение – уж точно не его черта.

Но когда эти туманные сущности ТАК смотрят, что даже при отсутствии у них привычных органов зрения взгляд ощущается буквально кожей… Заинтересованный взгляд, изучающий… Совсем такой же, каким Ашель какую-нибудь букашку через лупу разглядывает. Еще бы местное население с таким же энтузиазмом на контакт пошло и показало дорогу из ловушки! Но обитатели этого места, видимо, придерживались иного мнения. Наблюдать и не вмешиваться для них оказалось явно предпочтительней, чем проявлять участие и оказывать помощь гостям.

Арэт в очередной раз провел рукой по распущенным волосам своей девочки. Длинные, чуть волнистые… мужчина поймал себя на мысли, что готов перебирать их вечно, и с грустной улыбкой понял, что это его желание вполне может осуществиться. Ашка зашевелилась, что-то пробормотала во сне. Он тяжело вздохнул и покрепче обнял спящую девушку второй рукой. Торопиться-то некуда. Совсем! В отличие от промозглой сырости Искрящегося, тут было безветренно и довольно тепло. Для полного счастья не хватало только выхода из призрачной темницы. Все возможности, даже самые невероятные, пленники этой эфемерной ловушки уже перепробовали. Скрижаль не действовала. Наколдованная Аром дверь никуда не вела, невзирая на ключ-кольцо со знаком Тритэры, так и оставшееся на пальце Ашки после ее ночной вылазки. И попытки найти что-то, кроме тумана, также не увенчались успехом. Здесь не было ничего другого: лишь воздух и обрывки летающей «ваты»! Сперва казалось, что внизу, куда дракон с изобретательницей так стремительно падали вначале, должна быть земля, вода… хоть что-то. Но на самом деле там не оказалось даже низа как такового. В этом странном мире можно было передвигаться в любом направлении. И скорость «падения» обуславливалась не притяжением земли, а всего лишь толчком, задающим вектор. Стоило сделать движение, и точно так же можно было лететь вверх, вправо, влево – куда угодно. Но при этом тела отчего-то не испытывали неудобств, будто находились не в инородной для них среде, а в привычной. И что это: магия или какие-то неизвестные законы природы, действующие в здешних условиях, – Арэт не знал. Он никогда не слышал о такой ловушке раньше, хотя кое-какие смутные подозрения все же теснились в его беловолосой голове. И то верно, лучше уж подозрения, нежели мысли о девичьих прелестях, полускрытых золотистой тканью подаренного им платья, о ее припухших губах, которые она чуть покусывала от усердия, создавая очередного чудика, о маленьких пальчиках с коротко подстриженными ноготками вытянутой формы, о чуть суховатой коже на ее теплых ладонях, чудесным образом не загрубевших от мозолей, что при Ашкиной профессии не редкость… и о расплавленном золоте самых красивых на свете глаз.

Арэт шумно выдохнул, усилием воли приструнив разыгравшуюся фантазию, и не без помощи все той же воли вернул руку с открытого участка девичьей груди обратно на голову изобретательницы. Ашка что-то мурлыкнула, не просыпаясь, и как котенок потерлась щекой о его ключицу. Очередной тяжелый вздох мужчины сопровождался золотистыми искрами неконтролируемой магии. Вокруг на мгновение стало светлее, но вскоре все вернулось на круги своя.

«Эх», – с тоской вздохнул дракон, мечтая в этот момент не о неопознанных уголках вселенной, а о шелковых простынях на своей большой кровати. И чтобы на них непременно лежала она – его желтоглазое сокровище. Сильнее прижав к себе изобретательницу, будто боялся, что она исчезнет, мужчина прикрыл глаза. Драконье чутье молчало, не ощущая угрозы, а потому Арэт вполне мог позволить себе немного расслабиться. Помечтать, подумать, вспомнить…